Незнакомое Царицыно

14 декабря в Высшей школе экономики прошел круглый стол «Пространство, человек, история. Социокультурные трансформации музея и парка Царицыно», организованный Институтом гуманитарных историко-теоретических исследований имени А.В. Полетаева ГУ-ВШЭ.

Очередной круглый стол из цикла «Исследования современной культуры» Института гуманитарных историко-теоретических исследований (ИГИТИ) имени А.В. Полетаева был призван познакомить широкую аудиторию слушателей с промежуточными результатами работы в рамках программы Научного фонда «Учитель — ученики» ГУ-ВШЭ. Первым опытом участия в этой программе для ИГИТИ стал проект «Человек и публичное пространство в современной Москве: исследование культурных трансформаций (на примере Государственного музея-заповедника Царицыно)».

Открывая круглый стол, руководитель проекта, ведущий научный сотрудник ИГИТИ Наталья Самутина рассказала, почему именно музей-заповедник Царицыно был выбран объектом исследования. Во-первых, Царицыно для многих участников проекта является неотъемлемой частью жизни, с ним связано множество воспоминаний, здесь люди проводят часть свободного времени. Во-вторых, Царицыно является весьма репрезентативным объектом: традиционные языки описания (от искусствоведческих до политико-идеологических) неспособны нарисовать адекватную картину этого места в его современном статусе, в развитии, которое продолжается после реставрации. Как изменяется пространство, и как эти изменения влияют на посетителей и сотрудников, как происходит переход от «старого» к «новому» музею, какие социальные группы считают это пространство «своим» и как происходит взаимодействие между совершенно разными группами в этом пространстве? На эти и другие вопросы попытались ответить участники круглого стола.

В обсуждении Царицыно предстало как объект СМИ и часть массовой культуры, как исторический объект, имеющий многовековую историю, как живое пространство современного города. Междисциплинарность исследования отразилось и в трех основных его ракурсах: историческом (ведущий научный сотрудник ИГИТИ Б. Степанов и студентка магистратуры ГУ-ВШЭ Д. Хлевнюк), визуально-антропологическом (Н. Самутина и студентка магистратуры ГУ-ВШЭ Н. Комарова) и социологическом (заместитель заведующего кафедрой анализа социальных институтов Р. Абрамов и аспирантка ГУ-ВШЭ Е. Фень). Такой подход помог более молодым исследователям, работая в паре со старшими коллегами, точнее и глубже разработать свои темы.

Историческую часть исследования представили Б. Степанов и Д. Хлевнюк. Отметив, что предметом изучения для докладчиков является не прошлое Царицына как таковое, но механизмы его нынешнего воспроизводства, Борис Степанов перешел к характеристике процесса музеефикации. «Новое», превращенное в музей-заповедник Царицыно, кажется, соткано из противоречий: в процессе реконструкции аутентичные исторические объекты во многом оказались утеряны, но при этом под видом аутентичных экспонатов представляется то, что таковым не является. Попытка придать пространству бывшей императорской резиденции статус исторического объекта привела к исключению из него некоторых «неугодных» социальных групп, но территория архитектурного ансамбля так и не стала музейной. В процессе реконструкции появились новые огромные выставочные пространства, однако традиционные места выставок (например, баженовские постройки), больше для этого не используются. В основной экспозиции музей «привязан» к образу Екатерины и воспроизводит великодержавную концепцию истории, что призвано компенсировать потерю исторических объектов. Все это порождает вопросы, как о том, какого рода выставочная и экскурсионная политика создала бы возможности для аутентичной музейной коммуникации в отсутствие аутентичных объектов, так и о том, что интересует приходящих в музей посетителей.

Свою версию ответа на эти вопросы предложила Дарья Хлевнюк, сообщение которой было посвящено одной из недавних царицынских выставок «Екатерина II в памяти потомков». Собрание максимально немузейных объектов (этикеток, афиш, сувениров и тому подобных вещей) было дополнено двумя нетривиальными для музейной коммуникации формами — воображаемыми интервью с императрицей и опросами, в которых могли участвовать посетители выставки. Однако, несмотря на такой очевидно постмодернистский характер экспозиции, посетители воспринимали увиденное либо как урок истории или возможность окунуться в прошлое, либо как оскорбление исторического чувства. Д. Хлевнюк констатировала, что Царицыно «застряло» между музеем «старым», представляющим собой «мавзолей для вещей», собрание сакрализованных объектов, и музеем «новым», «профанным», который описывается метафорой «театрального представления (performance)».

Интересная оптика исследования была предложена в выступлении Н. Самутиной и Н. Комаровой. Пространство парка предлагается рассматривать не как «мертвую» данность отреставрированного музея, а как живую реальность, текст, который конструируется самими посетителями в телесном и визуальном опыте освоения пространства. Наталья Самутина отметила, что в данном случае музей-заповедник воспринимается как постоянно обновляемый фото- или киноряд.

При таком рассмотрении можно выделить три основных слоя визуальной среды. Во-первых, исторический слой: речь идет об уже данном «физическом» ландшафте, который во время реставрации попытались в максимальной степени восстановить (например, маршруты прогулок). Во-вторых, советский слой, в котором сочетаются рекреационные и идеологические функции. Пространство парка в этом случае рассматривается не только как место отдыха и активного досуга, но и как «выставка достижений народного хозяйства». В-третьих, слой массовой культуры, в котором пространство превращается в современный тематический парк или парк развлечений. Этот тип производят толпы посетителей, устремляющихся от одного аттракциона к другому. Именно этот тип поведения и восприятия, соответствующий поведению в Диснейленде, доминирует в парке сегодня. И сама стилистика реставрации парка, и особенности восприятия его современными посетителями говорят не только о московском или российском характере изменений, но об общемировой тенденции перехода от исторических музеев и ландшафтов к постисторическим и постиндустриальным.

Наталья Комарова в своем выступлении заметила, что любой тематический парк предполагает процесс постоянного потребления. Но в сегодняшнем Царицыне потреблять практически нечего. Поэтому и происходит переход к символическому потреблению — фото- и видеосъемке. Весьма интересно, что при таком переходе современная реальность начинает «бороться» с историей. Восстановленные исторические дорожки и тропинки виляют по территории парка, предполагая неспешную прогулку. Современному же человеку некогда так гулять, он всегда спешит. Потому наиболее популярные маршруты передвижения современных посетителей пролегают по газонам. Фото- и видеосъемка есть попытка присвоения себе пространства парка в конкурентной борьбе с другими потребителями.

Еще одна исследовательская задача решается в работе Р. Абрамова и Е. Фень. Царицыно не является просто «машиной досуга» или природным ландшафтом, заметил в своем выступлении Роман Абрамов. Царицыно — это место, населенное различными сообществами, можно сказать, что это сложившаяся социальная экосистема. Причем в свое время она поражала разнообразием: от шахматистов, волейболистов и рыболовов до неоязычников и ролевиков. Тем не менее, изменение пространства парка привело к изменению его социального наполнения. Когда в Царицыне были прорежены кустарники, некоторые субкультуры, для которых лабиринты и закрытые «комнаты» зеленых насаждений являлись необходимыми (например, толкиенисты), просто исчезли. Барьерные технологии, которые применяются руководством музея-заповедника (например, запрет на внос алкоголя или въезд велосипедов), способны навсегда изменить социальную экосистему.

Определенная стерилизация пространства приводит к тому, что лишь некоторые социальные группы соглашаются принять его как «свое», другие же вынуждены от него отказаться. Как в природном мире более простые в биологическом смысле существа часто демонстрируют большую способность к выживанию в изменившейся среде, так и более простая и однородная в социологическом смысле толпа оказывается более терпимой к изменению пространства Царицына. Меняется социальный тип посетителя музея-заповедника: от «остроухих эльфов» и «пестрых хиппи» — к массовому посетителю. Тем не менее, победа массового посетителя не оказалась окончательной.

В докладе Екатерины Фень рассматривался феномен двух «старожилов» социального мира Царицына: волейболистов и шахматистов. Эти совершенно разные, на первый взгляд, группы сыграли особую роль при реконструкции музея-заповедника. Выступая против полного восстановления исторического образа Царицына (что предполагало уничтожение спортивного городка в центре парка), объединившись, они предстали серьезной социальной силой. Руководство парка пошло на уступки, сохранив спортгородок в качестве «социального проекта». Интересен этот факт тем, что такая устойчивость некоторых, казалось бы, «лишних» после реконструкции социальных групп, позволяет сохранить единую линию социальной памяти и социального восприятия парка.

В обсуждении было отмечено, что в дискуссии о публичности пространства Царицыно является весьма «благодарным» объектом: здесь открывается множество новых перспектив решения старых проблем. Борис Дубин («Левада-Центр») отметил, что разговор о восприятии музея требует большой осторожности. Действительно, насколько справедливо говорить о том, что современный посетитель Царицына испытывает потребность в музее? Ведь он идет гулять и отдыхать именно в парк и уже там, на месте, застает музей. Обсуждая историческую составляющую музея-заповедника, стоит обращать внимание не только на садово-парковую традицию XVII–XVIII веков, но и на все еще живую историю советского прошлого. Все области вытесненного, все зоны, намеренно или случайно оставленные без внимания, могут и должны становиться предметом для размышлений исследователей, включая вопрос о том, что оставлено за пределами Царицына.

Тема круглого стола, бесспорно, обоснованна, а также принципиально диалогична, вызывает живой исследовательский отклик, заметила Оксана Запорожец (Самарский государственный университет). Так, например, весьма интересным могло бы быть дополнение «кинематографического» ракурса рассмотрения проблемы визуального в Царицыне «посткинематографическим». Речь в таком случае идет не только о пространстве как визуальном ряде, конструируемом посетителями, но и о сложной совокупности различных рядов восприятия: визуальном, акустическом, тактильном и так далее. Кроме того, нельзя забывать и о политэкономической оптике. Сегодня она весьма активно применяется к разным культурным и историческим объектам. Большее внимание к экономическому дискурсу, прояснение таких понятий, как «потребление», и постановка четкого вопроса о том, какие группы структурируют пространство Царицына, кажется существенным для развития исследования. Виктор Вахштайн*, старший научный сотрудник Центра фундаментальной социологии ИГИТИ, отметил в своей реплике множественность метафор, используемых исследователями для описания своего объекта, но обратил внимание также на то, что пока ни одно предложенное понятие не может претендовать на целостность и полноту описания. Речь должна идти о выработке гибкой категориальной сетки, хотя аналитика повседневного поведения, представленная участниками царицынского проекта, нашла понимание и поддержку у присутствовавших на круглом столе специалистов.

В заключение встречи руководитель проекта Наталья Самутина заметила, что этот круглый стол является лишь промежуточным этапом, и у участников есть еще целый год, чтобы доработать исследование и предложить новые решения поставленных задач.

Алексей Плешков, специально для Новостной службы портала ГУ-ВШЭ

* Виктор Вахштайн включен Минюстом в список СМИ, выполняющих функции иностранного агента.